С одной из последних насельниц Иоанно-Предтеченского монастыря монахиней Сергией (Коростелёвой)* Зинаида Михайловна Яськова познакомилась, когда была подростком. Встречи и общение с матушкой навсегда остались в её сердце.
Зинаида Михайловна поделилась с нами своими воспоминаниями.
– Я родилась и выросла в Томске. Это было послевоенное время, и жили мы большой семьёй. Все у нас ходили в Троицкий храм, особенно часто – мои тёти – две сестры, и я с ними.
Из церквей в городе были тогда открыты только Петропавловский собор и Троицкий храм. Мы жили далеко от Троицкой, но как-то добирались до неё. Там меня и крестили. Мы, ребятишки, и росли, можно сказать, при храме.
Троицкий храм в 1968-1974 гг. Фото: Павел Коханенко. Источник: https://pastvu.com
Три монахини, в том числе матушка Сергия, жили на Загорной. Там стояли два домика – маленькие гнилушки. Это были домики прихожан, и когда монахини вернулись из ссылки, прихожане их приютили. После кончины хозяев матушки остались в домиках. Две из них жили в одном, а в другом – третья женщина и слепой священник отец Пётр Васильев. Монахини за ним ухаживали.
Отец Пётр ослеп в ссылке. С ещё одним священником их долго держали в подвале, а когда выпустили зимой, и они увидели ослепительно яркий снег, совершенно ослепли. Второй священник, видимо, умер – заблудился, а отца Петра спасли добрые верующие люди. Литургию он не мог служить, но читал акафисты, исповедовал.
Монахини водили отца Петра в церковь и обратно. На Загорной такая гора была – пожилому человеку одному не подняться. Дорогу никто не чистил, домики вокруг старенькие…
Я бывала у них дома. Меня с собой брала тётя. Там стояли кровати, печка, стол, на кроватях лежали подушки и одеяла. В углу было много икон.
Рядом с этим домом на ул. Загорной жили в двух одноэтажных домах монахини
Женщины тоже к нам приходили – на Рождество, Николин день – все праздники, какие почитали в нашей семье. Тётка моя всегда пекла пироги, что-то готовила, чтобы их подкормить.
Они пили чай, пели стихи, читали Священное Писание. Мне особенно нравились стихи (рифмованные строки, положенные на народные мелодии, – ред.). От них я впервые услышала легенду о вечном еврее, который доживёт до Второго Пришествия.
Монахини были в ссылке, но коснулась ли та же участь мать Сергию, я не помню. Знаю про ссылку, потому что у нас в семье всё время говорили об этом.
С нашими тётками приехала ещё одна монахиня из Питера. Ей нельзя было вернуться домой – по статье запрещалось, и она тоже осталась в Томске, потому что ехать дальше было не на что. Жила она не с ними.
Когда монахини освободились, сразу пришли в храм. Мне было очень интересно с ними общаться, особенно с матушкой Сергией. Помню её отлично.
Мать Сергия была старше двух других женщин – такая маленькая сгорбленная старушечка, всё время в монашеском одеянии. Очень послушная, очень! Когда кто-то начинал о чём-то рассуждать-обсуждать, она просто бралась за чётки и умолкала.
Несла послушание на клиросе – готовила клирос к службе: вынимала все книги, какие положены по уставу, и когда псаломщик приходил, у неё уже всё было готово.
В храм она приходила очень рано, как только он открывался, и уходила последней. Практически целый день, за редким исключением, была в храме.
Потом шла за Загорную, говорила: «Пойду соснуть часок». Там ходьбы примерно пять минут от Троицкой. А она шла полчаса, потом назад полчаса. Минут тридцать-сорок поспит – и приходила опять в храм.
Троицкий храм в 1968-1974 гг. Вид с ул. Загорной. Фото: Павел Коханенко
Сидела всё время у входа либо на клиросе. Её особо никто никогда не видел. Если у входа сядет, то в уголочек, в правом или левом приделе. Или когда лето, тепло, садилась на клиросе. С купола там очень несёт, поэтому в зимнее время она по уголочкам пряталась, а в летнее сидела в приделе, где ожидалась служба – присядет на скамеечку, молится или что… никто не знает.
Две другие монахини (или послушницы, точно я не помню), которые жили с ней, были помоложе. На апостольник они надевали платочек, поверх чёрных юбок – какой-нибудь цветастый фартук. Надо понимать, какое время было: никому нельзя было в облачении ходить.
Только мать Сергия ходила. Она говорила: «Ну, стукнут меня, толкнут – мне туда и дорога». А эти надевали фартуки и более-менее гражданский вид имели. Они ходили по городу – в магазин, по другим делам. В храм приходили как прихожанки и в будни пели на клиросе. Одну из них, кажется, звали Клавдия.
Так матушки при храме и жили. Храм их содержал, прихожане помогали дрова купить, потому что у них денег вообще не было.
В конце жизни монахини уже были старушки. Дожили до глубоких-глубоких лет. Похоронили их на кладбище 2-го Томска, а мать Сергию – на Бактине.
Она ушла последней. Отпевали её в Троицкой, похоронами занимался отец Николай (протоиерей Николай Яськов, в 1982-2011 гг. – настоятель Свято-Троицкого храма г.Томска, – ред.). На могиле установили крест и бордюр.
Каждый год на Радоницу отец Николай с певчими посещали всех знакомых, похороненных на Бактине. Бывали и на могилке матушки Сергии.
*Публикации о монахине Сергии (Коростелёвой): ВКонтакте «Женский монастырь в Томске: 3D-экскурсия» 9 и 26 декабря 2021 г.
** На первом фото: монахиня Сергия (Коростелёва), (в центре, с посохом) в окружении сотрудников
и прихожан Свято-Троицкого храма г.Томска. Справа от неё – настоятель храма иеромонах Антоний (Москаленко).
Фото из спецвыпуска, посвящённого 50-летию возрождения общины Троицкого храма. Конец 1970-х гг.
Записала Ирина Киселёва.