ЗАКРЫТИЕ МОНАСТЫРЯ

Планомерно и жестоко советские власти расправлялись со всеми «бывшими людьми» – аристократами, белыми офицерами, кулаками и «церковниками»: им не было места в светлом коммунистическом будущем. По отношению к Русской Церкви политика большевиков с самого начала носила откровенно репрессивный характер. Декретами «О земле» 1917 г. и «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» 1918 г. власть лишала Церковь статуса юридического лица, изымала всё её движимое и недвижимое имущество, объявляя его «народным достоянием».

Сильнее всего эти декреты ударяли по монастырям и домовым церквям – все они подлежали закрытию.

В начале 1918 г. в Томске действовало два монастыря – мужской Алексиевский и женский Иоанно-Предтеченский. Процесс национализации их имущества начался одновременно.

8/22 февраля 1918 г. Томский Губернский Земельный Комитет направил в женский монастырь уполномоченного, который составил акты и произвёл опись имущества на его загородных заимках «Александровской» и «Хромовской» для передачи их государству.

14/27 февраля 1918 г. настоятельница монастыря игумения Анастасия (Некрасова) обратилась в Земельный комитет с просьбой оставить за обителью земли хотя бы за арендную плату. «Монастырь – коллектив, владелиц монастырских земель более двухсот человек… из девиц крестьянского сословия», – убеждала настоятельница, – иначе они будут обречены «влачить жалкое существование, если не гибель». Обращение осталось без ответа.

Последняя игуменья монастыря – Анастасия (Некрасова)

Первые реквизиции и конфискации последовали в мае. Не обошлось без насилия: инцидент произошёл 24 мая 1918 г., когда в обитель прибыл отряд красноармейцев для проведения реквизиции. Собравшиеся на звон набата жители района дали отпор солдатам и даже убили председателя томского ЧК Д.И. Кривоносенко. Тогда расправы не последовало: монастырь спасло начало военных действий в Сибири и захват города 31 мая белочехами.

Однако после возвращения большевиков в Томск в декабре 1919-го процесс национализации церковной собственности продолжился.

ОБРАЗОВАНИЕ ОБЩИНЫ

Последняя игуменья монастыря Анастасия понимала, что в прежнем виде обители не выжить. По новому законодательству, религиозные организации уже не могли выступать субъектами прав и свобод. Но в правовом поле появилась новая единица – община верующих «двадцатка».

18 января 1920 г. игуменья и совет общины при женском монастыре обратились в Томский Уревком с заявлением о регистрации. Временная регистрация была получена 21 января 1920 г.

Понимая её ограничения, 24 февраля игумения с сёстрами подали в Томский горуездисполком новое заявление на регистрацию религиозной общины при Успенской церкви монастыря. Однако ответа не получили. А спустя 4 месяца тот же горуездисполком протоколом от 30.06.1920 вынес постановление о закрытии церквей женского и мужского монастырей «ввиду того, что не оказалось граждан, желающих взять их».

Документы на регистрацию сёстры подавали ещё дважды. Зарегистрировали их лишь спустя 4,5 года!

Всё это время по постановлениям учётно-реквизиционной комиссии, на основании декрета о реквизициях и конфискациях от 22 апреля 1920 г., у женского монастыря неоднократно изымалось имущество: денежные средства, экипажи, мебель, печатные и швейные машинки, картины и даже водопроводные трубы.

ТРУДОВАЯ АРТЕЛЬ

Чтобы сохранить общину и выжить в новых условиях, по благословению священноначалия игумения Анастасия приняла решение о реорганизации её в трудовую артель.

Артель получила регистрацию на базе монастырской загородной заимки 1 мая 1920 г. как «Первая женская сельско-хозяйственная производительная артель».

Однако уже 24 мая того же года Губревком постановил : «Все постройки заимки женского монастыря на р. Басандайке/вблизи разъезда Предтеченского/ … передать в пользование и распоряжение Томского Губздравотдела, а остальной участок земли передать в ведение Губземотдела».

Постановление Губревкома о национализации монастырской заимки. 24 мая 1920 г.

Так новым хозяином бывшей монастырской заимки стал Губздравотдел, и, в частности, детский санаторий.

Справедливости ради отметим, что новые хозяева отнеслись к сёстрам милостиво. Он заключил с артелью монахинь договор, по условиям которого сёстры снабжали санаторий молоком и овощами, а в обмен пользовались землёй, хозяйственными помещениями и инвентарём.

«ТЕРРОРИСТЫ» ИЗ ИНСПЕРА

Новые хозяева явились и в городскую усадьбу монастыря. Уже в марте 1920 г. почти все здания были переданы Губернскому отделу народного образования (ГУБОНО), которое разместило в усадьбе три детских дома. Их воспитанниками стали несовершеннолетние правонарушители.

Вначале под учреждения выделили три корпуса. Однако в 1923 году власти решили перевести в усадьбу ещё один детдом. И поскольку многие монахини всё ещё проживали на территории, было принято постановление о «выселении… монашек, занимающих лучший дом». Таким образом, новая власть полностью лишала общину сестёр материально-экономической базы и обрекала их на голод и изгнание.

Когда 24 сентября 1924 г. Томский Губисполком зарегистрировал, наконец, общину верующих Успенской церкви на территории бывшего монастыря, официально в число двадцатки вошло не более 12 сестёр. Были ли в общине ещё монашествующие? – К сожалению, установить невозможно. Но вероятно, большинство сестёр уже покинули стены обители и жили небольшими группами на частных квартирах.

В 1925 г., когда один из детдомов – № 24 был преобразован в Институт социального перевоспитания, детдомовцы, по-видимому, занимали уже все монастырские здания. За несколько лет проживания в монастырском квартале они настолько затерроризировали жителей прилегающих домов, что в мае 1927-го горсовет принял решение о передаче всей усадьбы бывшего женского монастыря под студенческий городок.

Спустя 2 года это решение было претворено в жизнь, и здания переоборудовали в общежития для студентов и сотрудников Сибирского технологического института (сегодня НИ ТПУ).

Игра в волейбол в студгородке. На среднем плане – Иннокентьевская церковь. 1939-1940. Из фондов ЦДНИ ТО

Закрытый ранее Иннокентьевский храм 8 апреля 1929 г. был передан под студенческий клуб.

А спустя год, 18 марта 1930 г., постановлением Сибирского Краевого Исполнительного Комитета 3-го созыва г. Новосибирска было принято решение о ликвидации последнего островка церковной жизни на территории обители – закрытии Успенской церкви.

О том, как сложилась судьба монахинь после ликвидации Успенской общины, мы знаем немногое. По свидетельству старожилов, сёстры трудились певчими и псаломщицами, помогали священникам, многие работали в швейных артелях и домработницами у частных лиц. При этом большинство из них до конца своих дней оставались верны иноческим обетам.